Посмотри, что он со мною сделал…
Профессор, Спасибо. Такой любви я, кажется, не испытывала никогда к людям: сложно будет ограничить и обозначить ту грань, за которой моя благодарность к тебе сейчас и фанатичная любовь раньше заканчивалась бы, смягчалась или теряла силу. «Спасибо», и тяжело представить больше двух людей, к которым это слово относилось бы в большей (или, по крайней мере, в равной) степени, что и к тебе. То, что делает меня. Меня сделали книги, но все библиотеки не сотворили бы того, что переплавил один-единственный человек. Из праздничных венков еще не вынут остролист.
Глупо сейчас говорить о том, что я считаю тебя идеалом – вообще чьим либо. Ты очень сильный человек, будь ты также реален, как мы, ты, наверное, ушел бы в монастырь, потому что суицид – это слишком недостойно, просто и очевидно, а Великое Делание не терпит трусов и погони за легкостью. Так выковать свою честь можно только в неимоверных страданиях, а ты, пожалуй, самый честный человек из всех…
Вспомнив хорошенько все подробности, надо признать, что я не помню своей сознательной жизни без тебя, книг, образа. Как раз первое воспоминание, всплывающее в памяти, относится к незначительному абсолютно разговору о тебе, который я помню дословно. Это даже пугает сейчас – память не должна хранить настолько избирательные моменты жизни. И затем, каждый год, с каждым словом, с каждой мыслью приходило это чувство – того, что, если это судьба не моя, то я хотела бы ее с тобой разделить, не потому, что она прекрасна, а потому, что человек не должен в одиночку нести такие кресты.
Я росла не на наставлениях родителей, а на Гермесе Трисмегисте, Фулканелли и трактатах о льве, пожирающем солнце. Я помню, как, еще не думая, что когда-нибудь я буду этим заниматься всерьез, перерывала ночами справочники, выискивая рисунки атаноров, сравнивая, любуясь. Занятие не для двенадцати и не для четырнадцати, никогда не рассказывайте детям о великих алхимических загадках. И никогда бы не подумала, что, не умея ничего, я только в благодарность, из интереса к твоему делу, пойду в область вообще чужую мне изначально. Но дошла пока, справляюсь. Алхимии у нас в вузах не учат, но наука доказывает возможность трансмутации металлов. А параллельной научной работой заниматься интересно.
Два года я не снимала черного, не объясняя. Я не отмаливала ничьих грехов, не примеряла масок на себя, но твои гербы для некоторых по-настоящему легки. Каждое лето, июль или август, я пишу тебе адреса. Пишу, потому что не могу позволить себе быть неблагодарной по отношению к человеку, которому могу сказать «спасибо» большее, чем отцу, из-за которого я до сих пор учусь, складываюсь, меняюсь, рвусь на части, доказывая. Себе я доказала, теперь осталось доказать настолько многое Вам, профессор.