Глава 2
Сколько себя помню, я был замкнутым ребенком: игры у меня были связаны, в основном, с прочитанными накануне сказками и рыцарскими легендами с драконами и приключениями, в нашем ближайшем соседстве детей моего возраста практически не было, а сестры были настолько младше меня, как мне тогда казалось, что я демонстративно не желал играть «с малолетками». В итоге о моих подвигах в спасении воображаемых прекрасных дев и покорении несуществующих королевств узнавал изредка только отец, который и приобщил меня к мировой культуре. Если бы не папа, кем бы я вырос, когда даже сейчас я не могу полностью отделить своё «я» от всего, что я прочитал за свою жизнь? Меня это пугает, на самом деле: но не слишком сильно. Не настолько, чтобы я перестал забивать голову новыми и новыми сюжетами, которые, как слои капусты, нарастают вокруг моего характера и представления о мире.
Так вот, у меня и не было никогда друзей в полном смысле этого слова - кузена я за друга не считаю, потому мы оба прекрасно понимаем, что общаемся вынужденно, потому что не общаться совсем было бы неприлично, моя мама бы точно не одобрила, как и его отец, родня все-таки. Когда мне нужен друг, я звоню Айрис – только если не ради абстрактного «поговорить», в котором сестра ужасна, а когда нужен совет по существу. Когда нужно поговорить, я звоню Герарду.
Мы с ним учились вместе в университете, точнее, вместе защищали дипломы. Факультет у нас большой, и почти все гуманитарные специальности пересекаются на стратегически важных объектах: в столовой, раздевалках и библиотеке. Герард писал диплом на кафедре у юристов, потому что его никто больше к себе не взял – он после 4 курса ушел в армию, и диплом писать вернулся уже после того, как дослужил, младшим офицером, не помню звание сейчас. Писал он что-то о трибунале и о том, как законы устарели и не подходят для мирного времени (он говорил об этом много и с запалом, так, что даже мне, абсолютно не заинтересованному слушателю, было к концу первого же разговора понятно, в чем проблема и насколько важно ее решить).
Из университетской библиотеки после защиты дипломов мы переместились в ближайший бар, и именно на этом уровне нейтрального приятельства мы остались. Но если мне было нужно выбраться из собственной головы и отвлечься от проблем, которые неизменно присутствовали в моей жизни, как бы я не решал их, я писал Герарду, и мы встречались, говорили, периодически напивались до зеленых чертей и расходились.
Я часто раздумывал, когда мы еще только начали общаться, хочу ли я, чтобы Герард стал мне настоящим Лучшим Другом, и раз за разом решал, что такая дружба вообще не для меня. Со всей моей эгоистичностью, я не могу увидеть чего-то такого, что я мог бы разделись с другом, что я мог бы ему отдать и не пожалеть потом об этом. Проблемы мои никому не нужны, а сам я не настолько интересен и необычен, чтобы кто-то хотел копнуть глубже, чем необходимо для того, чтобы пару раз за семестр напиться в баре и пожаловаться на жизнь. Никаких последствий, и никакой ответственности друг за друга.
В первую неделю сентября у нас одна из таких традиционных вылазок.
Сегодня суббота, бар, в котором мы договорились встретиться на этот раз, тихо гудит: народу больше, чем обычно, это заметно по неловкости официанток, снующих между столиками, людьми и колоннами; на низком подиуме, который больше мешает, чем помогает обзору, сидят какие-то ребята с гитарами – «живая музыка». Бар напоминает тихо жужжащее осиное гнездо, но мне эта атмосфера понравилась, если честно. Я не люблю пустоту, хотя и привык к ней за последние годы. Пустота слишком заметна.
Герард уже сидит за стойкой бара с двумя кружками какого-то то ли эля, то ли темного пива, и рассеянно смотрит в толпу. Я быстро подошел к нему. Я все-таки скучаю, если честно, когда долго его не вижу.
- Дикон! – Герард соскочил с крутящегося высокого табурета барной стойки и порывисто меня обнял. – Ты схуднул с апреля, больше не тянешь на вепря. Максимум, трепетная лань! – довольно добавил он, рассмеявшись, отпустив меня и кивнув на стул по правую руку от него. – Давай, вот я тебе взял, нормально же, ты темное пьешь, я правильно помню? Ты как?
- Нормально, конечно, я все пью, - кивнул я, улыбнувшись, замолкая на пару секунд. Герард всегда в первый момент ошарашивал меня своими размашистыми жестами, быстрой речью и постоянными улыбками, ухмылками, подначками. Мне всегда приходилось немножечко привыкать к его броскам из одного состояния в другое, я как будто забываю, как он говорит, жестикулирует, держится, молниеносно реагирует на любой раздражитель. Как настоящий военный. Я ему когда-то даже озвучил эту мысль, на что он усмехнулся и ответил, что он тоже в первый момент борется с мыслью о том, что герцог Окделл облагородил своим присутствием его, недостойного. За что я ему, конечно же, дал пинка тогда. Герцог, как же.
- Я… хорошо, на самом деле, неплохо. У меня опять лекции в этом году и пара мастер-классов зимой, наверное, если все получится с кафедрой. Семья так же, но тоже нормально. Айри замуж собирается, вроде бы. Мама в истерике. Все как обычно, - я улыбнулся, расслабляясь под активным вниманием Герарда, который, слегка нахмурившись, слушал мою короткую «сводку новостей». – Нет, серьезно, все нормально, я не жалуюсь на этот раз, - добавил я, полушутя.
- Рич, ну я же знаю, что фигня какая-то там у тебя. «Нормально» с таким видом не говорят. Что с матерью, кстати, вы опять на ножах? Или в этот раз сестры отдуваются? – Герард поморщился слегка, упоминая мою маму. У них с первого же года нашего знакомства закрепилась стойкая неприязнь друг к другу, бог знает почему. Я тоже поморщился, отпив эля из кружки. Горький, но вообще неплохой.
- Серьезно, все нормально. Ты знаешь мою маму, у нее хорошо не бывает, но сейчас вроде бы мы с ней разговариваем нормально, по крайней мере, она перестала грозиться вычеркнуть меня из своего семейного древа за то, что я не взвалил на себя управление папиным бизнесом, а пошел писать стишки. Она, вроде, до сих пор думает, что я стишки на работе пишу - было бы смешно, если бы не было так грустно, как говорится. Но Айрис с ней там, вроде бы, поговорила, мама пока успокоилась. Компания же все равно работает. Честно говоря, со мной она бы еще хуже работала, это все понимают, кроме мамы. Айри точно понимает, она за меня заступается периодически, - я улыбнулся, вспомнив сестру, и перевел взгляд на Герарда, который, видимо, решил, что раз уж я жаловаться не хочу, вытягивать бесполезно. Значит, пусть сам расскажет, решил я. Говорить самому решительно не хотелось, внутри моей головы было гулко, пусто и спокойно, и ворошить это отсутствие мыслей я не буду сегодня. – Ты сам-то как, адмирал?
- Я не адмирал, вепрь, сколько раз говорил уже, и не светит еще долго. Но вообще на флоте так круто, ты не представляешь. Мы плавали в июне по Северному морю! На огромном крейсере-ледоколе, без остановок, без ничего, прикинь? Обратно, правда, только через 2 недели на чужой базе пустили, но это было здорово. А патрули плавали на маленьких ледоколах, я три раза командовал вылазками. Так ты не поверишь, все время, что мы плыли, был день. То есть, почти не темнело, представь? Никогда не видел такого. Нам говорили конечно, да и я сам знал до этого, но это так здорово увидеть, Рич, так поражает. Мы иногда сидели с ребятами из моего отряда и ждали, когда уже ночь будет, ну, просто по часам сидели и отсчитывали, когда отбой. И все дружно сидим и не верится, что и правда не стемнеет. Нет, потом привыкли конечно, но дикость какая, - Герард рассказывал всегда не только словами, но и жестами, и выражением лица, и всем своим существом, как мне казалось. Он отлично рассказывал, если бы он лекции читал, на него бы приходили с других факультетов, просто посмотреть и приобщиться к таинству. – А еще я тут встретил кое-кого. Ну, это рано пока обсуждать, но мы вроде как пару месяцев переписывались по почте электронной, а потом тут уже в конце августа встретились. Ее Мариана зовут, классная такая, с нами училась, только на пару лет старше выпуск, может, ты ее видел? Она с эконома, брюнетка, красивая очень, яркая такая, на испанку похожа немножко. Ну и вот, в общем, - радостно и как-то застенчиво похвастался Герард. Мариану я не помнил, или может быть в лицо узнал бы, но за Герарда был рад.
Вечер удался, мы проговорили еще часа три, мне было приятно задвинуть на периферию сознания свои проблемы, которые роились в моем мозгу обычно, не замолкая ни на минуту. За разговорами я не заметил, как опьянел совсем (не помню, был ли это исключительно эль, или потом я решил перейти на что-то другое).
А следующее утро я застал в чужой постели.